Серебрянка

[b]Небольшое вступление от автора <_</b] Во время прохождения игры меня постоянно посещали мысли о том, как похождения ГГ выглядели в глазах его сестры - потому что у меня он приходил к ней на виллу именно в том состоянии, в котором он описан ниже. Ну и вообще, было интересно поразмышлять над тем, что ОНА чувствовала и думала. В принципе, даже если вы не проходили игру, и вообще о такой не слышали, должно быть понятно, о чем речь. Надеюсь на ваши комментарии.

Солнечный свет заливает террасу, причудливо дробясь среди барельефов. Я сажусь в легкое плетеное кресло и устало прикрываю глаза, как и всегда, когда выдается редкая свободная минута. С утра здесь успели побывать главы флорентийских торговых цехов, представители гильдий оружейников и ювелиров Монтериггьони, несколько крестьян из наших окрестностей, а также скульпторы и живописцы с учениками. Уделить внимание надо было каждому – Монтериггьони не может соперничать с мощью Флоренции и Венеции, и процветать мы можем, только искусно лавируя среди различных торговых и военных партнеров. Я улыбаюсь этой мысли. Когда-то это не было для меня настолько очевидным.
Одна мысль потянула за собой другую, о событиях более чем двадцатилетней давности. Моя улыбка сразу гаснет, когда я вспоминаю, что заставило меня остаться здесь и примерить роль хозяйки поместья. Я должна была составить удачную партию с тем, кого выберет семья, нарожать мужу детей, которым бы радовались стареющие родители, жить и быть счастливой. Могла я подумать, что моя жизнь может измениться в одночасье?
Прошло уже столько лет, но я снова и снова мысленно возвращаюсь в те дни, хотя память и мало сохранила из них, только отдельные бессвязные обрывки. Я горько улыбаюсь, вспоминая, как до последнего надеялась, что отца и братьев вот-вот выпустят из тюрьмы и окажется, что это все – ужасная ошибка. И я помню, что не поверила, не хотела поверить брату, который принес страшную весть – но взглянула на него, на его побелевшее лицо, судорожно стиснутые кулаки, глаза, из которых ушла свойственная прежнему Эцио беззаботность, и поняла, что он говорит правду. Правду, которую не изменить: отца и братьев, Федерико и Петруччо, больше нет.
Дальнейшее я помню смутно: голос Эцио, пробивающийся ко мне через стену горя… Брат умолял меня держаться – если не ради себя, то хотя бы ради матери. Она пережила известие о казни мужа и детей еще хуже – ничего не видела и не слышала, полностью уйдя в себя. Что удержало тогда от безумия меня, не знаю. Может быть, только мысль о том, что я должна держаться – ради матери и последнего брата. Тогда я совсем не думала, замкнувшись на собственном горе, каково пришлось ему, и лишь со временем я поняла, насколько ему было тяжелей. Я хотя бы не видела, как погибли отец и братья, а Эцио видел их казнь, и не смог ничего сделать. На его плечи легла ответственность за младшую сестру и мать, и он не мог позволить горю овладеть им, не мог оплакать их.
Я почти не помню, как мы добрались сюда, в Монтериггьони… кто-то напал на нас по дороге, но мне было все равно. Я равнодушно смотрела на людей с оружием, которые приближались к нам с матерью, и также равнодушно восприняла и наше спасение, когда появился наш дядя, Марио Аудиторе.
От грустных воспоминаний меня отвлекает негромкое покашливание. Я открываю глаза и вижу архитектора, которого прислали к нам несколько дней назад Медичи, с которыми Аудиторе были в давней дружбе. Хоть и изгнанные из Флоренции, они все еще сохраняли свое влияние и по-прежнему оказывали покровительство людям искусства и науки. Архитектор склоняется передо мной:
- Простите, госпожа, что побеспокоил вас, но дело не терпит отлагательства. Гильдия каменщиков, занятая постройкой новой башни и Северных ворот, только что прислала своих представителей. Они утверждают, что город слишком мало платит им за работу, и угрожают забастовкой. Они настаивают, чтобы вы их приняли.
Что ж, хватит ворошить прошлое – настоящее снова требует моего внимания. Я мысленно перебираю все дела на сегодня, и, помедлив пару секунд, отвечаю архитектору:
- Хорошо, передай им, что я готова принять их в пятом часу.
Он снова молча склоняется и уходит. Откуда-то издалека я слышу выкрики – должно быть, свободные каменщики не желают ждать до назначенного времени. Но подождать им все же придется – до пятого часа я должна разобраться с массой амбарных книг.
Этот день, как и многие другие, начался для меня еще затемно, а сделать надо еще так много… Заниматься скучными, но совершенно необходимыми расчетами не хочется, и я уступаю собственной слабости, разрешив себе еще несколько минут не вставать. Наверное, сегодня мне придется сидеть со счетными книгами допоздна.
Я рассматриваю вымощенную мрамором террасу, барельефы и мозаику на стенах, а перед глазами встают воспоминания о том, каким здесь все было: вместо мрамора – несколько каменных плит, заросших травой; ни барельефов, ни мозаики – голые стены, а часть окон наглухо заколочена.
Когда я выплакала все слезы и смогла, наконец, воспринимать происходящее, я страшно рассердилась на Эцио. Вместо того, чтобы уехать дальше, в Испанию, или куда-то еще, брат решил остаться в Монтериггьони, и мне пришлось засесть за счетные книги. Как я ненавидела их, ненавидела то, что приходилось управлять поместьем – но отказаться я не могла, ведь мне все равно больше нечем было заниматься. Вникнув в записи, я пришла в ужас. Дядя Марио не очень-то следил за виллой, и совершенно запустил Монтериггьони. Только чудом мы еще не разорились. На то, чтобы все привести в порядок, требовались немалые деньги, а я понятия не имела, где их взять: вилла практически не давала дохода, и мне приходилось прилагать огромные усилия, чтобы сводить концы с концами.
Мне казалось, что ни брата, ни дядю это не волновало – они как будто забыли и обо мне, и о Монтериггьони, лишь изредка появляясь в городе, чтобы потом снова отправиться по своим таинственным делам. Я то злилась на них, бросивших на меня огромное, запущенное хозяйство, то на себя – за то, что никак не могла улучшить дела настолько, чтобы вилла стала приносить доход.
Но старший брат вовсе не забыл обо мне. Однажды, когда я сидела за расчетами, Эцио неожиданно объявился с огромной суммой денег – их было больше, чем поместье приносило тогда за год. Я хотела спросить, откуда он столько взял, но слова сами застряли у меня в горле, когда я пригляделась к нему повнимательнее. Он сильно осунулся, одежда была в пыли и пятнах крови – непонятно, его, или чужой, а сам он еле держался на ногах и рухнул, едва дойдя до кровати. Дяди не было в городе, и я позвала нашего старого семейного врача.
В те дни мы не могли позволить себе держать много прислуги, и мне пришлось самой помогать ему, когда он лечил брата. За короткий период у Эцио появился почти десяток новых шрамов, а одна рана на плече была совсем свежей. Ее наскоро перевязали, но это не слишком помогло – брат потерял много крови, пока доехал до нас. Несколько дней он пролежал в беспамятстве, а я с ума сходила от беспокойства – лишь с большим трудом мне удалось последовать его примеру, и заняться делом, отложив чувства в сторону. Деньги, добытые с таким трудом, не должны были пропасть зря – я все вложила в обновление Монтериггьони. Это было уже лучше, чем прежде, но для полного восстановления их нужно было еще очень и очень много. Эцио тем временем встал на ноги, и уехал, как только смог держаться в седле.
С тех пор так и повелось. Он появлялся всегда неожиданно, с новыми шрамами, очень часто – полумертвый от ранений, в пробитых доспехах и с поврежденным оружием, и приносил огромные суммы, которые я вкладывала в наше поместье. Я догадывалась, но не хотела признаваться себе самой – где и как брат достает эти деньги. Иногда он не приезжал, а присылал картины из различных городов. Я вполне доверяла его художественному чутью: в той, прежней жизни, Эцио Аудиторе неплохо разбирался в живописи, и даже рисовал сам.
Эцио знали и любили в Монтериггьони. Его помнили, когда он приезжал сюда еще мальчиком, а теперь он помогал городу возродиться. Аудиторе и раньше пользовались уважением в Монтериггьони, которым управляли, но Эцио не просто уважали – его любили. Горожане сквозь пальцы смотрели на странности молодого Аудиторе: первые несколько дней после приезда в город его часто видели на крышах, а не на улицах, и к тому же, он выходил в город только по ночам. Владельцы нескольких лавок, куда он постоянно заходил, знали это, и когда Эцио приезжал, держали лавки открытыми и ночью – для него.
Для людей все это было лишь чудачествами молодого господина Эцио Аудиторе, которые проходили через несколько дней после его приезда в город. Но я догадывалась, чем вызваны эти чудачества. Я видела, что брат всегда настороже, что он спит с оружием под рукой. Только через несколько дней он переставал все время оглядываться, привыкал ходить по улицам, а не по крышам, и выходить в город днем, а не ночью. Только здесь Эцио мог почувствовать себя в безопасности, отдыхать и залечивать раны. Наш старый врач только головой качал – он потерял счет, сколько раз ставил Эцио на ноги.
Преследования со стороны врагов, которые когда-то погубили нашу семью, и хотели добраться и до него, не давали брату передышки. Иногда он приезжал, истекая кровью, и практически падал нам на руки без сознания, а иногда наспех залеченные ранения успевали загноиться, и нашему врачу приходилось вскрывать раны, вычищать, и заново зашивать и перевязывать их.
Лишь слепой и глухой не понял бы, чем занимается мой брат, но я запрещала себе это знать. Так будет спокойнее и мне, и ему, говорила я себе.
Дела выправились нескоро, и я часто винила себя в том, что не могу ничего предложить брату, который так много сделал для всех нас. Он отдавал все, что мог, мало что оставляя себе, и я с болью смотрела на его видавший виды плащ, на одни и те же старые доспехи, залатанные много раз, и клинок, подаренный еще дядей.
Но усилия Эцио не прошли даром – постепенно вилла начала приносить немалый доход. Тогда появились и барельефы, и мрамор, и мозаика, а я наконец-то смогла чем-то помочь брату в его делах – теперь он мог позволить себе лучшее оружие, доспехи, одежду, все, что хотел.
Из нахлынувших воспоминаний меня выдергивает звук осторожных шагов на террасе. Я торопливо встаю, ругая себя за то, что позволила себе расслабиться, и поспешно стираю выступившие слезы: прошлое держит меня слишком крепко, и я думаю, некоторые раны никогда не заживут. Но к чему бередить раны у других? Я улыбаюсь сквозь слезы и поворачиваюсь на звук, зная, что услышу такое хорошо знакомое и родное, как и каждый раз при нашей встрече:
- Привет, Клаудия.

Итак, други. Игры вроде популярные, а темы по ним нет. Исправляю этот недочет. Только что доиграла в АС 2. Ну что могу сказать: игра - бомба! Я играла и не могла оторваться. Намного лучше 1-ой части - и заданий куда больше разнообразных(надоело выполнять заказы на убийства - пошел пособирал перья, или поискал печати гробниц), и саундтрек мне больше понравился. Графика - блеск!
Кто еще играл - делитесь впечатлениями! Какие миссии больше всего запомнились, и чем, как проходили самые сложные. Я сравнивала свое прохождение с вариантами из ЛКИ и других ресурсов, и часто оказывалось, что они почему-то предлагают сложные варианты, хотя у меня все прекрасно прошлось более простыми. Миссии я завершила все - и контракты, и гонки, и гробницы, и Истину. Для 2-ой части мне пришлось выработать определенную стратегию "планирования": многие задания на время я сознательно провалила в первый раз, просто чтобы получить представление о задании. А потом проводила тщательное исследование: какой маршрут самый короткий,как удобнее подобраться, где ближайшие сборища воров,куртизанок и намеников, которыми можно отвлечь ненужное внимание. Как я себе это мыслю, ассассин должен уметь быть терпеливым. Единственное, что не завершила - это сокровища и перья. Сначала сама собрала 90, потом,измучившись, по карте собрала еще 9. Последнее пока так и не нашла - и это с картой, и при том, что я все города облазила сверху донизу уже ДВАЖДЫ. Вот что не очень понравилось - в гробницах ассасинов было несколько "приветов" от Принца Персии - рычаги, до которых надо добежать за определенное время, и несколько раз - чертовски неудобные ракурсы, что ужасно злило, потому что из-за этого как раз часто не успевала добраться до рычага, потому что ошибалась в управлении при новом,непривычном ракурсе, и все приходилось начинать сначала. к счастью, таких моментов было мало. Кстати, кто-нибудь знает - можно ли вытащить ролики из игры?

А еще, надеюсь, игравшие изложат свою т.з. на основную сюжетную линию. Потому что мне она как-то не совсем понятна. Вот например - противостояние ассассины/тамплиеры - это противостояние "запущено" Древними(или как их там,которые создали людей) в попытке защититься от вышедших из-под контроля людей, чтобы они еще делов не натворили с Частицами Эдема, или оно появилось уже после по схеме: одни увидели артефакт - захотели им завладеть, а другие поняли, что это будет ооочень нехорошо и стали им мешать? Второе - интересно, а все-таки когда-нибудь точно скажут, кто такой был Объект-16? Ну и отдельные мои мысли:
трудновато,думаю,будет разработчикам удержать баланс и логичность повествования в 3-ей части. Потому как если Дезмонд теперь умеет драться так,как его предки-ассассины,логично предположить, что он должен принимать более активное участие в событиях, а не просто лежать в кресле и переживать воспоминания предков. По факту, сделать это легко. Но вот по логике...Как я поняла,ассасины всегда старались опережать время. Эцио использует очень маленький, потайной пистолет, который придумал аж Альтаир, это в 12-то веке. Для того времени это - ноу-хау. По идее, они так и старались поддерживать эту тенденцию. Но тогда в нашем времени Дезмонд, да и весь Орден должны пользоваться не скрытыми клинками, а пистолетами, снайперскими винтовками и какими-нибудь иглами с ядом - что-то вроде кинжала с ядом, только более тонко: незаметный укол,который практически невозможно определить, а жертва умирает как бы от сердечного приступа. Это наиболее логичный и рациональный подход: зачем пользоваться устаревшим снаряжением,подбираться к жертве хотя бы на 100 шагов, чтобы снять ее метательным ножом,если можно засесть в 2-х километрах от нее и снять снайперской винтовкой? Как,интересно,они будут решать это противоречие? Дезмонд,бегающий по крышам, будет выглядеть глупо. С другой стороны, если он опять будет сутками сидеть в Анимусе - зачем было его обучать? Кстати, некоторые проблемы с логикой уже имеются в концовке. Почему Видик притащил на склад каких-то охранников с дубинками, а не,скажем, десантников с М-16? Ну или тех же охранников пистолетами вооружил - и готово. Врасплох они ГГ все-таки застали, стало быть - никаких шансов: либо сдаетесь, либо погибаете.
Теперь кое-какие мысли насчет Эцио. В то, что он выжил после двух ранений,практически смертельных(учитывая уровень медицины его времени), я готова поверить - потому что были реально такие случаи, когда каким-то чудом человек оправлялся после ран или болезней,считавшихся неизлечимыми. Но вот как это реализовано, особенно второе - такое впечатление, что у него это на раз-два: подумаешь,что смертельно ранили! Покряхтел,встал - и все прошло, и даже дерется в полную силу. Могли бы хоть сделать так, что у него в процессе драки с Испанцем постоянно убывают квадратики здоровья - и надо убить Испанца до того,как они кончатся, т.е., Эцио упадет от кровопотери. Второе - ну и сволочная же эта Минерва, вот честно! Я вообще представляю эмоции человека: столько потерял, столько пережил, а уж как щедро кровью полил эти реликвии,защищая их, и своей и чужой - и тут ему заявляют в лоб: ты вообще заткнись и не мешай, ты все равно ничего не поймешь, роль свою ты все равно уже выполнил. Да еще и ни одного ответа на кучу вопросов. И не стоит забывать,что,вообще-то, Эцио смертельно ранен - могла бы и исцелить,так, в виде бонуса на прощание. Или у него все прошло от одного только присутствия этого воспоминания?Меж прочим, я удивлена, что Эцио вообще продолжил дело, стал главой Ордена - ибо после подобной встречи лично я бы,скажем, засомневалась во всем подряд,например: а зачем мы,Орден,вообще существуем? Что мы защищаем? И почему мы вообще это защищаем?

Подытоживая свой пост: игра - обалденная! Маст хэв. Как только расплачусь за предзаказанную коллекционку Ведьмака-2, куплю себе коллекционки АС 2 и Братства.

Создаю эту тему, поскольку недавно прочитала эту книгу, но рецензия на нее как-то великовата для темы про последнюю прочитанную книгу. Так что - вэлкам!
Так. Прочитала недавно "Черную Книгу Арды". Если честно, затрудняюсь сказать, какую версию... сейчас глянула в википедии - по-моему, именно ее называют "канонической".
Итак. Сначала выскажу свое мнение о художественной стороне текста.
Начинала читать, заранее настроившись на большое количество "розовых соплей", о которых часто говорят. Но, как ни странно, таковых там не увидела. Возможно, сказывается большой опыт редакторской работы в ГП-фандоме - ибо в ЧКА ни разу не промелькнула мысль "сопли с сахаром". Я готовилась к намного более худшему. Как мне кажется, нарекания в этом плане скорее относятся к романтизму и пафосу - их там довольно много. Однако авторам, на мой взгляд, удалось соблюсти баланс. Пафос ЧКА не надуманный, у меня он не вызывал раздражения. К плюсам я также отношу язык книги - возможно, на вкус и на цвет фломастеры разные, но лично мне большая доля образности очень понравилась. Ей-богу, красиво.
По поводу характеров: все довольно прилично выписаны, совсем шаблонных нету - читать про людей было не скучно. Хорошо выписаны поступки персонажей и мотивы... ну, кроме некоторых. Но все же, в целом не возникает ощущения, что мысли и поступки героев упали к тем с потолка: видно, как развиваются и меняются характеры персонажей, и сохраняется внутренняя логика. Книга очень выигрывает за счет того, что характеры многих персонажей показаны куда более живо, чем у Толкина - валар, к примеру. Да и других, уже известных персонажей - тоже. Берен, Лютиэнь... Первая и Вторая Эпохи описаны у Толкина достаточно сухо, как историческая хроника, а в ЧКА они приобретают краски.
Подытоживая: с художественной точки зрения книга мне понравилась.

Теперь хочу поговорить о концепции мира, в сравнении с иходной толкиеновской. Здесь все несколько сложнее.
Я вовсе не считаю, что "профессор был не прав". Толкин в любом случае прав, хотя бы потому, что он - создатель этого мира. Но все же, я не отношусь к "ортодоксальным толкиенистам", и вполне спокойно отношусь к другим авторам, которые написали что-то дельное по миру Толкина - Перумова, к примеру. В принципе, нынешняя тенденция ставить все с ног на голову и заявлять: "Хорошие на самом деле - плохие, а плохие на самом деле - хорошие" меня отнюдь не радует, и кажется во многом искусственной. Однако ЧКА я воспринимаю по-другому. Она меня не раздражает своей "неканоничностью", потому что в силу некоторых причин, я просто не могу ее воспринимать как часть мира Толкина. ЧКА для меня существует в другой системе координат, в мире, похожем на толкиеновский, но все же в другом. Почему? Попробую пояснить.
В ЧКА смещены акценты. Начнем с Создателя, Эру Илюватара. Ни для кого ни секрет, что Профессор был истовым христианином - поэтому в его книгах можно проследить четкие параллели с некоторыми аспектами христианства. Эру и Мелькор - по сути, Бог и Дьявол в христианстве. Поэтому можно принять постулать христианства(с некоторой поправкой на другой мир) в отношении Творца в качестве базовых и для Эру, и их и обсуждать.
В христианстве Творец безусловно Благ. Это данность. Утверждение, что он на самом деле НЕ благ - ложно, потому что это не Бог на самом деле не благ, а это те, кто так считают - ошибаются. Все это справедливо и по отношению к Эру. А вот в ЧКА - нет. В ЧКА Эру лжет своим созданиям, принуждает их, навязывая свою волю - таким образом, он уже НЕ благ.
Второй аспект - в христианстве Бог - действительно Начало всего, он - Творец всего сущего. Соответственно, и в Сильмариллионе Эру такой. А вот в ЧКА он не Изначален, и хотя и обладает огромными силами и возможностью творения, тем не менее - что-то было и до него, и есть что-то, что ему неподвластно.
Поехали дальше. По христианской теории, предполагается, что сначала было только Добро. Но потом появилось Зло, внесло в мир искажения, и мир изменился к худшему. Но есть почти 100% уверенность, что когда-то Зло будет уничтожено полностью, и от этого всем станет только лучше, поскольку в мире снова останется только Добро. У Толкина - все то же самое. Дуализм ему не свойственен. А вот в ЧКА не раз, и не два упоминается о том, что живой мир не может нормально существовать без наличия обоих противоположностей: Добра и Зла, Тьмы и Света.
Следующий пункт - образ Мелькора и вообще Зла. У Толкина Зло ведет себя хаотически; его цель - исказить все то, что создало Добро, причинить как можно больше разрушений - просто потому что оно - Зло. Эту черту мастерски выразил Перумов устами Торина показав разницу между Злом Толкина и Злом Перумова: "

Вполне возможно, что они[наследники зла] окажутся и поумнее... Зачем им биться лбом о несокрушимые бастионы? Гораздо разумнее сковать силы Гондора на юге и севере, прорваться в Рохан, рассечь Соединенное Королевство и потом разбить его армии по частям?

. Про Мелькора у Толкина и написано, что тот ничего уже не мог творить после падения, а лишь искажал создания Эру в своей злобе. Ну просто Сатана. В ЧКА же Мелькор - вовсе не вселенское Зло, а валар - не носители безграничного Добра. Мелькор выступает здесь почти как классический трисктер, или культурный герой: он не подчиняется сложившемуся устою, ломает его, и в процессе этого появляется что-то новое, улучшенное. Прометей приносит людям огонь и учит их - то же делает и Мелькор. Боги недовольны этим поступком Прометея - также недовольны и валар. Прометей наказан, обречен на муки - также обречен и Мелькор. Совсем другая функция по сравнению с текстами Профессора.
Так что, подытоживая эту часть моих рассуждений: в силу всего вышеонаписанного, я воспринимаю мир ЧКА как отдельный мир, отличный от мира Профессора, поэтому меня совершенно не коробит его "неканоничность". Как я понимаю, споры возникают в основном потому, что авторы не считают, что это - AU(Alternative Universal), а утверждают, что это другой на взгляд на изначальный мир Толкина. Ну, их дело.
Ну и совсем-совсем в завершении: книга заставила меня по-другому взглянуть на творчество Тэм. Очень заметно, что многие песни написаны под влиянием ЧКА.

Так-с... Должно быть, я немножко не в себе, если создаю эту тему, рискуя быть закиданной тапками. Тем не менее - лично мне этот сериал нравится... сезона до 6-го, и считаю его вполне интересным и негупым, хотя и создалось общее мнение, что это чисто "девчаче-сопливый" сериал. (Серьезно, я много раз подобное слышала).
Почему вдруг захотелось обсудить? Каждый год меня как будто что-то "дергает", и я его выборочно пересматриваю. Сейчас как раз такой период, впечатления освежились, так что захотелось поискать на форуме каких-то единомышленников, и,возможно, обсудить некоторые моменты. Вот к примеру, мне непонятно следующее: много раз говорится прямым текстом, что Пейдж - полноценный Хранитель, у нее есть подопечные. Она совершенно точно имеет способность исцелять. Тогда почему она ни разу не лечила сестер, когда Лео не было рядом, или когда он стал смертным? Я как-то этот момент упустила. Это вообще как-то объясняется?

Странно, что о них еще не создана тема... Меня на протяжении всей истории преследовали мысли о этих лютоволках. Что они магически связаны со Старками - это сразу ясно. Но на какие особенности людей-варгов, связанных с этими лютоволками указывают их особенности? Некоторые очевидны сразу - к примеру, Леди была самой смирной и тихой - как и сама Санса. Призрак был альбиносом, и чуть не замерз, потому что его прогнали - и сам Джон Сноу бастард. А что скрывается глубже, и как связана судьба лютоволков с судьбой Старков? К примеру, после смерти Леди я была уверена, что довольно скоро погибнет и Санса - но она по-прежнему жива, и даже в относительной безопасности. Как повлиял уход лютоволчицы на Арью? Может быть, если бы они остались вместе, вся итсория Арьи сложилась бы по-другому? И вот интересно - мне казалось, связь между лютоволками и варгами достаточно сильна. Почему же тогда Нимерия не вернулась потом к Арье, когда ты сбежала из дворца. Неужели не почувствовала. Да, и если Джон, Бран и Робб ощущаюат тесную свзяь со своими лютоволками, то про Арью такого не скажешь. Она не слишком-то часто вспоминает Нимерию.
Меньше всего упомняут Лохматый Песик. Почему он самый раздражительный? Рикон еще довольно мал, но неужели у него внутри уже накопилась злость и раздражение, которые передаются лютоволку?
Да, и еще такой вопрос, который меня занимает, как и сотни других читателей: почему Призрак, лютоволк Джона, все время молчит? Подаст ли он когда-либо голос, и если да - то при каких обстоятельствах?
Как я понимаю, у Брана самая тесная связь со своим лютоволком Лето. Будет ли это иметь решающее значение в дальнейших событиях?
В общем, надо всем этим предлагаю подумать или просто поделиться своими мыслями, которые у вас возникали по этому поводу.